04.04.2015 «Газета.Ru»
Британские генетики «подтвердили», что известная как «абхазский йети» Зана из Тхина являлась наполовину человеком и наполовину обезьяной, пишет The Times .
Статья рассказывает о житье самки реликтового гоминоида среди людей.
В летописи о снежном человеке упоминание существа по имени Зана занимает видное место. Историю Заны исследовали учёные А.А. Машковцев и Б.Ф. Поршнев. Зана - это пойманная и прирученная женщина-гоминоид. Она жила в конце XIX века, похоронена в селении Тхина Очамчирского района.
Многие долгожители этого селения, в частности за сто, Ламшацв Сабекиа (около 105 лет), его сестра Дигва Сабекиа (около 120 лет), Куона Кукунаа (около 120 лет), Алыкса Цвижба (около 130 лет), Шамба (около 100 лет) знали Зану и могли подробно описать. "Пожалуй, нет в окрестностях дома, - писал Б.Ф. Поршнев, - где не сохранились бы семейные воспоминания о Зане".
Дата и место поимки Заны точно не известны. Согласно одному варианту, за ней охотились в горных лесах Заадан, согласно другому - близ морского побережья нынешнего Очамчирского района или еще южнее - в нынешней Аджарии. В пользу Аджарии говорит кличка "Зана", что схоже с грузинским "занги" - темнокожий, негр. Когда ее связывали, Зана яростно сопротивлялась. Ее колотили дубинками, забили рот войлоком, надели на ноги бревно-колоду. Несколько раз ее перепродавали, прежде чем она оказалась собственностью дворянина Эдги Генаба, который отвез ее, связанную, в свою усадьбу в селении Тхина, что на реке Мокви в 78 километрах от Сухуми.
Сначала Генаба поместил Зану в очень крепкий загон из вертикальных бревен. Пищу ей спускали туда, не входя, так как она вела себя как дикий зверь. Зана вырыла себе в земле яму и в ней спала. В таком совершенно диком состоянии она оставалась первые три года. Но понемногу приручалась, и ее перевели в плетеную ограду под навесом в стороне от дома, где сперва держали на привязи, позже стали иногда отпускать на волю. Она не уходила далеко от мест, где получала пищу. В теплом помещении она находиться не любила, круглый год в любую погоду жила во дворе под навесом, где снова вырыла себе яму или нору для спанья. Любопытные селяне подходили к ограде, тормошили ее палками, которые она иногда с яростью вырывала. Детей и домашних животных отгоняла от себя, бросая в них камни и палки.
Кожа у Заны была черной или темно-серой, все тело ее с головы до ног и особенно в нижней части было покрыто черно-рыжеватыми волосами, но не очень густыми. У ступней волос почти не было. Ладони были вовсе без волос. На лице они были совсем редкие, небольшие. Зато на голове, как папаха, возвышалась свалявшаяся копна черных жестких, блестящих волос, гривой спускавшихся на плечи и спину.
Как все гоминоиды, Зана не обладала способностью говорить. За десятки прожитых тут лет не научилась произносить ни одного абхазского слова. Иногда она бормотала, издавала нечленораздельные звуки, а в раздражении - крики. Слух у нее был острый. Она шла на свое имя, выполняла кое-какие команды хозяина, побаивалась его окриков.
Зана была очень рослая, массивная: непомерно большими грудями, что вообще характерно для самок гоминоидов, свисавшими до живота, высоким толстым задом, мускулистыми руками и ногами, но голень от колена до лодыжки была странной формы - без утолщения посередине. Пальцы на руках были толще и длиннее человеческих, на ногах - могли широко раздвигаться. Когда она была раздражена, особенно отодвигался большой палец.
У нее было поразительное лицо. Оно пугало. Широкое, скуластое, с крупными чертами. Плоский нос, со вздернутыми большими ноздрями. Выдвинутая вперед нижняя часть лица наподобие рыла. Широкий разрез рта, крупные зубы. Неестественно выступающий затылок. На низком лбу волосы начинались от самых бровей - лохматых, густых. Глаза имели красноватый оттенок.
Иногда Зана неожиданно начинала смеяться, обнажая белые зубы. Никто не заметил, чтобы она улыбалась или плакала.
Сила и выносливость ее были огромны. Зана могла бежать быстрее лошади. Она переплывала бурную реку Мокви даже в разлив, а в холодном роднике, который до сих пор носит ее имя, купалась летом и зимой. Легко поднимала одной рукой и несла на голове в гору с мельницы пятипудовый мешок. Неуклюже, как медведь, лазила на деревья за фруктами, грецкими орехами.
Чтобы полакомиться виноградом, сдергивала на землю целую лозу. В жару ложилась вместе с буйволами в воду источника. По ночам уходила бродить по окрестным холмам. От собак и при иной необходимости оборонялась огромными палками. Странно обращалась с камнями: разбивала их, стуча друг о друга.
У людей Зана смогла научиться немногому, осталась полуприрученной. В дом иногда входила и даже к столу ее подзывали, но слушалась она только хозяина - Эдги Генабу, а женщины ее боялись и приближались, только когда она была в хорошем настроении. В раздражении и ярости Зана была страшна, кусалась. Хозяин умел ее успокоить. На детей не нападала, но пугала, и детей в округе стращали Заной. Лошади ее боялись.
Ела Зана все, что давали, в том числе мамалыгу, мясо, и всегда только руками. От вина приходила в хорошее настроение, затем засыпала обморочным сном. Спала она всегда в яме, ничем не прикрывалась, но любила закапываться в теплую золу от потухшего костра. Самое главное, чему Зану удалось научить - это высекать огонь из кремня на трут-лишайник и раздувать. Но дальше этого ее трудовое воспитание, в сущности, не пошло. Ее лишь выдрессировали выполнять несложные приказы словом или жестом: вертеть ручные жернова, принести дрова или воду из источника в кувшине, снести на водяную мельницу к реке и доставить оттуда мешки, снять хозяину сапоги. Вот и все. Зана не стала человеком. Но она стала матерью людей - и это самое удивительное в ее истории.
Неандерталка неоднократно беременела от различных мужчин. Рожала без всякой помощи. Несла полоскать новорожденного в воде, хотя бы и ледяной. Но метисы не выдерживали этого лесного омовения и гибли. Позже люди начали вовремя отнимать у Заны новорожденных и выкармливать их.
И вот четырежды совершилось чудо: два сына и две дочери Заны выросли людьми - полноценными людьми с речью и разумом, правда, обладавшими физическими и душевными странностями, но вполне способными к труду и общественной жизни. Старшего назвали Джанда, старшую дочь - Коджанар, вторую дочь - Гамаса (умерла в двадцатых годах XX века), младшего сына - Хвит (умер в 1954 году). Все они, в свою очередь, имели потомство, расселившееся по разным местам Абхазии. "Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от его второго брака с русской я навестил в 1964 г. в г. Ткварчели, где они работают на руднике, - пишет Борис Федорович. - Молва утверждает, что отцом Гамасы и Хвита был сам Эдги Генаба. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генаба, что этих двух младших детей растила жена Эдги Генаба".
Гамаса и Хвит были люди могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками. Но они почти ничего не унаследовали от Заны из неандертальских черт: доминантным оказался комплекс человеческих признаков. Хвита, умершего в возрасте 65-70 лет, односельчане описывали как человека лишь с небольшими отклонениями от нормы. При темной коже и больших губах, волосы, в отличие от негроидной расы, были прямые, жесткие. Голова мала по отношению к размерам тела. Хвит сверх всякой меры был наделен физической силой, нравом несговорчивым, драчливым, буйным. В результате стычек с односельчанами у Хвита была отсечена правая рука. Однако и левой ему хватало, чтобы косить, справляться с колхозной работой, даже лазать по деревьям. Он обладал высоким голосом и хорошо пел. Дважды был женат, оставил троих детей. На старости перебрался из сельской местности в Ткварчели, где и умер, но похоронили его в Тхине, близ могилы матери - Заны.
Гамаса тоже, как и брат, была намного сильнее обычных людей. Кожа у нее была очень темная, тело волосатое. Лицо было безволосым, однако вокруг рта пробивалась растительность. Гамаса дожила лет до шестидесяти.
"С первого моего взгляда на внука и внучку Заны - Шаликуа и Тайю, - продолжает Борис Федорович свой рассказ, - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика. У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделен даром подражать голосам всех диких и домашних животных".
Это все, что узнал Борис Федорович Поршнев о Зане - реликтовом гоминоиде, палеоантропе, неандерталке (в народе - снежном человеке) и ее потомстве.
Источник:
"Неандерталец жив?", Д. Виноградова,
Н. Непомнящий, А. Новиков
Рассмотрим случай скрещивания снежного человека с абхазами:
«Сам я не мог видеть Зану, - рассказал ему Аполлон Несторович Думава, старожил Тхины и бывший председатель сельсовета. - Она умерла за полвека до моего рождения. Но мои старшие родственники её помнили. Да и как забудешь такую соседку! Двухметрового роста, с длинными мощными руками, покрытыми шерстью, высокими, крутыми бёдрами, вызывавшими нескромные желания у местных мужиков, с отвисающими грудями, приплюснутым лбом, из-под которого пристально сверкали огромные красные глаза. Зана была «богатыркой» - играючи таскала к водяной мельнице 50-килограммовые мешки с зерном, подцепив их одной рукой».
Со слов отца, Аполлон Несторович сообщил, что Зану поймали[
Spoiler (click to open)
]
Ходила голой. Разговаривать не научилась, хотя на своё имя откликалась. Зана умела стягивать сапоги с ног своего хозяина Эдги Генабы, которому досталась после двух передариваний. И ещё мастерски подражала скрипу калитки, после чего по-детски радостно смеялась.
...и сексуальной партнёрши
Вокруг Заны жили далеко не ангелы. Местные жители поили её вином, «девушка» быстро хмелела, после чего проявляла мощную сексуальность. Любители побаловаться с ней всегда находились. Говорят, в ходе пьяных оргий Эдги Генаба учреждал приз для того, кто «оседлает» Зану. И призы не оставались без хозяев.
Родив первенца, Зана потащила его к источнику и стала промывать в ледяной воде. Младенец скончался. Такая же участь постигла второго её ребёнка. После чего жители Тхины догадались тотчас после родов отобрать новорождённого у незадачливой мамаши. Так дети начали выживать. Всего их выросло четверо - две дочери и два сына. Кого считать их отцами, не знали. Много лет спустя, накануне переписи населения, детей приписали Камшишу Сабекиа, который имел неосторожность признаться, что до свадьбы не раз «играл» с Заной.
Потомки
Односельчане прекрасно помнят сына Заны - Хвита. Двухметровый гигант с пепельно-серой, как у матери, кожей, густыми курчавыми волосами и пухлыми «вывернутыми» губами, он прожил в Тхине почти всю жизнь и умер в 1954 году, немного не дожив до 70 лет. Его хорошо помнит и Аполлон Думава. Хвит, как и его матушка, не любил детей - наглых, вечно лазавших в его сад за виноградом и грушами. Однажды Хвит повздорил с родственником и набросился на него. Защищаясь, противник пустил в ход мотыгу и рассёк Хвиту правую руку вдоль локтя. Её пришлось ампутировать. Аполлон Несторович вспоминает, как этот недюжинной силы человек вспахивал свой участок, наваливаясь на плуг одной левой рукой.
Лица Хвита и его сестры наследуют черты Заны. У старшей дочери Хвита Татьяны лишь глубокие глазницы выдают родство с бабушкой. А вот Раиса и её брат Шалико - бесспорные дети Хвита: те же мощные нижние челюсти, выпирающие скулы, пухлые губы, тёмная кожа.
Правнучки Заны:
А вот череп Хвита, который Кашницкий и Бурцев вместе с палеоантропологом Александром Беловым долго вертели в руках, лишь отчасти человеческий.
«Форма черепа, - поясняет Александр Иванович, - отличается от характерной для homo sapiens: у большинства современных людей череп имеет яйцеобразную форму, а этот - шарообразный. У Хвита высокие носовые кости, «убегающий» назад лоб, «лишняя» кость с горизонтальным швом на затылке, очень толстые, массивные стенки черепа, нижняя и верхняя челюсти выдвинуты вперёд. При жизни была мощная жевательная мускулатура.
Всё это позволяет предположить: череп имеет признаки аборигена Австралии, хотя принято считать, что люди такого типа никогда не жили в Евразии.
Посмотрите, зубы Хвита мощнее, чем у современного человека. Возможно, имелись промежутки между зубами, куда входили клыки противоположного зубного ряда. Это характерно для некоторых видов древних людей».
В рассказах очевидцев уж слишком много мелких подробностей и совпадений с другими описаниями описаниями снежных людей. Так что я склонен доверять этой информации. Более того, это не единственная история скрещивания людей и снежного человека.
Сам факт появления жизнеспособного потомства от такого скрещивания переворачивает с ног ан голову всю современную антропологию.
Во-первых, хорошо, что не рождаются дети от коз и овец, а то Кавказ был бы заселен натуральными сатирами и прочими уродами,
ну, а если серьезно, то похоже Ю. Д. Петухов в главном был прав. Современное человечество - это история смешения исходного белого вида современного человека с различными архантропами, которые и дали такое разнообразие рас и наций.
Дело было примерно так, в некоторый момент где-то в Евразии появляется современный белый человек. Его отличает отсутствие грубых волос на теле, утонченные кости, развитые лобные доли головного мозга, грациализация скелета, вероятно, вытянутый череп, то есть долихоцефалия, развитая речь. Эта новая сборка людей, хоть и была ослаблена в плане телепатии и продолжительности жизни, но имела огромное преимущество в интеллекте. Благодаря этому выселки из этих белых людей стали расселяться по соседним регионам. И если сейчас считается, что современный человек просто истреблял других гоминидов, то теперь из примера Заны видно, что истреблялась лишь часть особей, некоторых брали в плен, и даже скрещивались с ними. Теперь представим, одно племя осталось на месте, как было белым так и есть, обычные люди европейского вида, но их родственники ушли в другие края и смешались там с архантропами, получили человекообразное потомство, эти новые люди могли говорить, были умнее архантропов, но они уже не были такими, как исходное племя. Черты обезьян проявлялись в их внешности, поведении, физиологии. И чем дальше уходили и смешивались люди, тем менее они становились похожими на исходный белый тип современного человека. Стоит заметить, что не только самки архантропов попадали в лапы людей, но и наоборот, женщины попадали в лапы диких людей, не говоря уже о помесях.
Подобные новости не очень хороши для негров. Ведь, на чем сегодня держится мнение, что негры и люди - это один вид. На двух вещах. Первое - негры и белые могут иметь жизнеспособное потомство, то есть нет гибридизации. Но как мы видим, генетика гоминидов была так спроектирована, что мы могли смешиваться с палеоантропами, которые уж точно не были людьми, даже говорить не могли по антропологическим причинам (а обезьяны выжили только потому, что человек не смог их осеменить). Второй аргумент за негров был в гаплогруппах, которые вроде бы показывают, что все мы из Африки. Но что если и у палеоантропов тоже были такие же гаплогруппы, то есть то дерево гаплогрупп, что сегодня построили генетики, корнями уходит намного глубже, чем время появления современного человека. Беда еще и в том, что это самое появление не обязательно должно было оставить мутацию в игрек хромосоме. То есть невозможно определить гаплогруппу первого белого человека. Ибо их могло быть несколько. Но в принципе, из сегодняшней картины гаплогрупп очевидно, что настоящими людскими являются только гаплогруппы R. Только они имеют прямую восходящую линию только из человеческих мужчин.
И посмотрев на карту расселения гаплогрупп R, мы примерно и сможем определить колыбель современного человечества..jpg/250px-Haplogroup_R_(Y-DNA).jpg)
Предполагается, что гаплогруппа R могла зародиться где-нибудь на северо-западе Азии между 30 000 и 35 000 лет назад.
Но не стоит бежать тестировать свою хромосому на принадлежность к этой гаплогруппе. Даже если у вас R, то ваш очень далекий предок мог согрешить с одной из многочисленных в то время Зан. И наоборот, согрешившая с палеоантропом в очень далеком прошлом ваша пра-пар-пра-...-бабка могла добавить лишь одну каплю крови палеоантропа в ваш генофонд. И хоть вы и будете по прямой восходящей линии палеоантроп, но все остальные гены могут быть человеческими. Гаплоруппа тут полезна лишь для выяснения картины зарождения и распространения белого человека.
Далее, мы видим, что в Африке и Восточной Азии R уже практически не встречается. Однако, все эти люди есть помеси, иначе они просто не смогли бы говорить. Но степень смешения очень сильна. Это можно объяснить несколькими факторами. Во-первых, эти регионы находятся на большом расстоянии от ядра белого человечества. Пока род дойдет до Тихого океана он уже тысячи раз смешается с палеоантропами, Второй момент, и Африка и ЮВ Азия не имели широких каналов подпитки свежей белой кровью. Поэтому экспедиции белых были редки и оказывались в меньшинстве. Третий момент, исходное население палеоантропов было в этих краях намного более многочисленным, благодаря обильной фауне и флоре. Четвертый момент, условия жизни в тамошних местах и сегодня для белого человека менее комфортны, также было и тогда, только еще хуже, без современных технологий чисто белые проигрывали в конкуренции метисам. Их косили и болезни и климат. Но повторюсь, так или иначе, но генетика белых смогла вытянуть тамошних гоминидов до нынешнего уровня. И конечно же была черта метисизации, своеобразный тест на человечность. Совсем уж дикие люди не могли говорить, и их шансы на выживание сразу в разы уменьшались, подобные особи вымывались, выживали как свободные люди лишь те помеси, что могли говорить. Но все же архантропные черты повлияли на речь человека, его голос и тембр в тех местах очень сильно деформирован. Метисы придумывали себе удобные для их деформированного речевого аппарата языки и звуки для общения, которые сильно удалились от исходной речи белого человека.
В итоге подавляющее количество архантропов было убито и ассимилировано белыми людьми и их метисами. Но кое-кто остался. В совсем уж глухих лесах, горах длительное время сохранялись группы палеоантропов. Одной из которых и была Зана, удачно ассимилированная грузинами. То есть можно предположить, что жители гор и других укромных мест имеют бОльшею долю генетики от палеоантропов, чем жители равнин, ибо смешивались с ними совсем недавно. Так что кавказцы, баски, жители балкан, тибетцы и другие горные жители могут в себе нести бОльшие по сравнению с другими людьми примеси палеоантропов.
Сколько видов палеоантропов смешалось с людьми. Трудно сказать. Но как минимум три-четыре. Это грубо говоря, предки монгольской расы, австралоиды и негроиды, а у негроидов можно еще выделить бушмен.
Теперь к узким моментам. Так если остатки палеоантропов все еще бегают по лесам, чего ж их тогда всех не выловили и не показывают общественности. И второй момент, судя по всему, численность этих гоминидов должна быть очень низкой, ниже, чем нужно популяции для выживания.
Я попробую объяснить эти казалось бы серьезные аргументы. Вернемся к Зане и её потомкам.
"Александр Белов обращает внимание на бугристую поверхность черепа. Некоторые отделы мозга работали с особым усилием. К примеру, Хвит отлично анализировал зрительную информацию, превосходно ориентировался в пространстве. Зато лобные зоны, отвечающие за логику и аналитическое мышление, действовали слабее. А хорошо развитая зрительная кора говорит о его эмоциональной возбудимости и, возможно, "паранормальных способностях".
Был ли сам Хвит телепатом - неизвестно. Зато сохранились рассказы о том, что даром предвидения отличалась его мать Зана, потому-то её долго и не могли поймать. Не исключено, что эти способности передались и её потомкам.
Роберт Какубава, правнук Заны, рассказал Савелию Кашницкому, что его мама Раиса Хвитовна обладала феноменом кожного зрения. Ей завязывали глаза, расстилали перед ней на полу газету. Рая снимала обувь, ставила ступни на газету и без запинки читала текст."
так что нынешние экстрасенсы могут быть далекими потомками снежных людей, просто в них так удачно совпали хромосомы, что появились некоторые черты снежного человека.
Выходит, что несмотря на слабые интеллектуальные способности снежные люди обладают рядом преимуществ. У них не был убран телепатический интерфейс, они могут по свидетельства очевидцев, внушать человеку страх (хорошо, что убивать не могут), они чувствуют как и многие животные страх и другие чувства и эмоции людей.
Но несмотря на все эти фишки их бы все равно ловили. Дело в другом, если такие экземпляры как Зана попадут в руки общественности, то тут рухнет не только современная антропология, но и другие научные взгляды на мир. Телепатия будет доказана и люди попробуют вывести человека телепата, который уж точно сможет добраться до брахманов. Вот поэтому все достоверные свидетельства тщательно затираются, а сам феномен дискредитируется в общественном сознании.
Ну, а выживать малыми популяциями они могут потому...
что не стареют. таже Зана практически до самой смерти сохраняла свои физические кондиции, у нее не выпадали зубы или волосы. Умерла она в таком случае либо не своей смертью, либо от болезни, например гриппа.
Резюмирую, снежные люди могут быть ключом для человечества в мир бессмертия и экстрасенсорики.
ИСТОРИЯ ЗАНЫ (АБХАЗСКИЙ ЙЕТИ И ЕГО СОВРЕМЕННЫЕ ПОТОМКИ) Статья рассказывает о житье самки реликтового гоминоида среди людей. В летописи о снежном человеке упоминание существа по имени Зана занимает видное место. Историю Заны исследовали учёные А.А. Машковцев и Б.Ф. Поршнев. Зана - это пойманная и прирученная женщина – гоминоид. Она жила в конце XIX века, похоронена в селении Тхина Очамчирского района. Многие долгожители этого селения, в частности за сто, Ламшацв Сабекиа (около 105 лет), его сестра Дигва Сабекиа (около 120 лет), Куона Кукунаа (около 120 лет), Алыкса Цвижба (около 130 лет), Шамба (около 100 лет) знали Зану и могли подробно описать. "Пожалуй, нет в окрестностях дома, – писал Б.Ф. Поршнев, - где не сохранились бы семейные воспоминания о Зане".
Дата и место поимки Заны точно не известны. Согласно одному варианту, за ней охотились в горных лесах Заадан, согласно другому – близ морского побережья нынешнего Очамчирского района или еще южнее - в нынешней Аджарии. В пользу Аджарии говорит кличка "Зана", что схоже с грузинским "занги" – темнокожий, негр. Когда ее связывали, Зана яростно сопротивлялась. Ее колотили дубинками, забили рот войлоком, надели на ноги бревно-колоду. Несколько раз ее перепродавали, прежде чем она оказалась собственностью дворянина Эдги Генаба, который отвез ее, связанную, в свою усадьбу в селении Тхина, что на реке Мокви в 78 километрах от Сухуми. Сначала Генаба поместил Зану в очень крепкий загон из вертикальных бревен. Пищу ей спускали туда, не входя, так как она вела себя как дикий зверь. Зана вырыла себе в земле яму и в ней спала. В таком совершенно диком состоянии она оставалась первые три года. Но понемногу приручалась, и ее перевели в плетеную ограду под навесом в стороне от дома, где сперва держали на привязи, позже стали иногда отпускать на волю. Она не уходила далеко от мест, где получала пищу. В теплом помещении она находиться не любила, круглый год в любую погоду жила во дворе под навесом, где снова вырыла себе яму или нору для спанья. Любопытные селяне подходили к ограде, тормошили ее палками, которые она иногда с яростью вырывала. Детей и домашних животных отгоняла от себя, бросая в них камни и палки. Кожа у Заны была черной или темно-серой, все тело ее с головы до ног и особенно в нижней части было покрыто черно-рыжеватыми волосами, но не очень густыми. У ступней волос почти не было. Ладони были вовсе без волос. На лице они были совсем редкие, небольшие. Зато на голове, как папаха, возвышалась свалявшаяся копна черных жестких, блестящих волос, гривой спускавшихся на плечи и спину. Как все гоминоиды, Зана не обладала способностью говорить. За десятки прожитых тут лет не научилась произносить ни одного абхазского слова. Иногда она бормотала, издавала нечленораздельные звуки, а в раздражении – крики. Слух у нее был острый. Она шла на свое имя, выполняла кое-какие команды хозяина, побаивалась его окриков.
Зана была очень рослая, массивная: непомерно большими грудями, что вообще характерно для самок гоминоидов, свисавшими до живота, высоким толстым задом, мускулистыми руками и ногами, но голень от колена до лодыжки была странной формы – без утолщения посередине. Пальцы на руках были толще и длиннее человеческих, на ногах – могли широко раздвигаться. Когда она была раздражена, особенно отодвигался большой палец. У нее было поразительное лицо. Оно пугало. Широкое, скуластое, с крупными чертами. Плоский нос, со вздернутыми большими ноздрями. Выдвинутая вперед нижняя часть лица наподобие рыла. Широкий разрез рта, крупные зубы. Неестественно выступающий затылок. На низком лбу волосы начинались от самых бровей – лохматых, густых. Глаза имели красноватый оттенок. Иногда Зана неожиданно начинала смеяться, обнажая белые зубы. Никто не заметил, чтобы она улыбалась или плакала. Сила и выносливость ее были огромны. Зана могла бежать быстрее лошади. Она переплывала бурную реку Мокви даже в разлив, а в холодном роднике, который до сих пор носит ее имя, купалась летом и зимой. Легко поднимала одной рукой и несла на голове в гору с мельницы пятипудовый мешок. Неуклюже, как медведь, лазила на деревья за фруктами, грецкими орехами. Чтобы полакомиться виноградом, сдергивала на землю целую лозу. В жару ложилась вместе с буйволами в воду источника. По ночам уходила бродить по окрестным холмам. От собак и при иной необходимости оборонялась огромными палками. Странно обращалась с камнями: разбивала их, стуча друг о друга. У людей Зана смогла научиться немногому, осталась полуприрученной. В дом иногда входила и даже к столу ее подзывали, но слушалась она только хозяина - Эдги Генабу, а женщины ее боялись и приближались, только когда она была в хорошем настроении. В раздражении и ярости Зана была страшна, кусалась. Хозяин умел ее успокоить. На детей не нападала, но пугала, и детей в округе стращали Заной. Лошади ее боялись. Ела Зана все, что давали, в том числе мамалыгу, мясо, и всегда только руками. От вина приходила в хорошее настроение, затем засыпала обморочным сном. Спала она всегда в яме, ничем не прикрывалась, но любила закапываться в теплую золу от потухшего костра. Самое главное, чему Зану удалось научить – это высекать огонь из кремня на трут-лишайник и раздувать. Но дальше этого ее трудовое воспитание, в сущности, не пошло. Ее лишь выдрессировали выполнять несложные приказы словом или жестом: вертеть ручные жернова, принести дрова или воду из источника в кувшине, снести на водяную мельницу к реке и доставить оттуда мешки, снять хозяину сапоги. Вот и все. Зана не стала человеком. Но она стала матерью людей – и это самое удивительное в ее истории. Неандерталка неоднократно беременела от различных мужчин. Рожала без всякой помощи. Несла полоскать новорожденного в воде, хотя бы и ледяной. Но метисы не выдерживали этого лесного омовения и гибли. Позже люди начали вовремя отнимать у Заны новорожденных и выкармливать их.
Младший сын Заны – Хвит
Рая – внучка Заны (дочь Хвита) * * * * * И вот четырежды совершилось чудо: два сына и две дочери Заны выросли людьми – полноценными людьми с речью и разумом, правда, обладавшими физическими и душевными странностями, но вполне способными к труду и общественной жизни. Старшего назвали Джанда, старшую дочь – Коджанар, вторую дочь – Гамаса (умерла в двадцатых годах XX века), младшего сына – Хвит (умер в 1954 году). Все они, в свою очередь, имели потомство, расселившееся по разным местам Абхазии. "Двоих из внуков Заны – сына и дочь Хвита от его второго брака с русской я навестил в 1964 г. в г. Ткварчели, где они работают на руднике, – пишет Борис Федорович. - Молва утверждает, что отцом Гамасы и Хвита был сам Эдги Генаба. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генаба, что этих двух младших детей растила жена Эдги Генаба".
Рая – внучка Заны с сыном (правнуком "снежной женщины") * * * * * Гамаса и Хвит были люди могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками. Но они почти ничего не унаследовали от Заны из неандертальских черт: доминантным оказался комплекс человеческих признаков. Хвита, умершего в возрасте 65-70 лет, односельчане описывали как человека лишь с небольшими отклонениями от нормы. При темной коже и больших губах, волосы, в отличие от негроидной расы, были прямые, жесткие. Голова мала по отношению к размерам тела. Хвит сверх всякой меры был наделен физической силой, нравом несговорчивым, драчливым, буйным. В результате стычек с односельчанами у Хвита была отсечена правая рука. Однако и левой ему хватало, чтобы косить, справляться с колхозной работой, даже лазать по деревьям. Он обладал высоким голосом и хорошо пел. Дважды был женат, оставил троих детей. На старости перебрался из сельской местности в Ткварчели, где и умер, но похоронили его в Тхине, близ могилы матери - Заны. Гамаса тоже, как и брат, была намного сильнее обычных людей. Кожа у нее была очень темная, тело волосатое. Лицо было безволосым, однако вокруг рта пробивалась растительность. Гамаса дожила лет до шестидесяти.
"С первого моего взгляда на внука и внучку Заны – Шаликуа и Тайю (Раю), – продолжает Борис Федорович свой рассказ, - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика. У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделен даром подражать голосам всех диких и домашних животных". Это все, что узнал Борис Федорович Поршнев о Зане – реликтовом гоминоиде, палеоантропе, неандерталке (в народе – снежном человеке) и ее потомстве.
В горах Абхазии во второй половине XIX века обитала снежная женщина, потомки которой до сих пор проживают в одном из абхазских селений. По крайней мере так считают российские и британские ученые, которые провели генетический анализ останков, найденных в Абхазии. Исследование показало, что они принадлежат подвиду, представители которого наполовину люди и наполовину обезьяны. Иными словами, снежные люди, или йети.
Профессор Брайан Сайкс из Оксфордского университета, который проводил анализ, полагает, что ему в руки попали останки потомков Заны. Той самой снежной женщины, легенды о которой до сих пор ходят по городам и селам Абхазии. Правда, ученый считает, что Зана вовсе не мифическое, а самое настоящее существо.
Результаты впечатляют, - говорит Игорь Бурцев, кандидат исторических наук, директор международного центра гоминологии. Благодаря его работе научный мир узнал о Зане. Долгое время он пытался найти останки снежной женщины, но увы - ему это не удалось. Однако к частичному успеху ученый все-таки пришел. Он смог найти могилу одного из сыновей Заны - Хвита. Образцы его черепа Игорь Бурцев передал западным специалистам, в том числе и Брайану Сайксу.
kp.ru
Впервые научная общественность услышала о Зане в 1962 году. Тогда в абхазские горы забрел московский профессор Александр Машковцев. Ученому довелось выслушать не одну историю о диких обитателях здешних мест. Он пересказал услышанное историку и социологу, а также основоположнику криптозоологии Борису Поршневу. Тот пошел дальше и отыскал старцев, которые собственными глазами видели снежную женщину по прозвищу Зана. В то время очевидцам давно уже перевалило за сто лет, но память у них была хорошая.
Аксакалы поведали ученому такую историю. Дореволюционный предводитель Абхазии князь Ачба любил охотиться в лесах на горе Заадан. Уже не раз он встречал мохнатого верзилу, напоминавшего не то покрытого шерстью огромного человека, не то большую обезьяну. Князю стало любопытно, кто же бегает по его лесам, и он приказал поймать таинственного обитателя гор. Слуги не посмели ослушаться князя, проявив в поимке загадочного незнакомца находчивость и смекалку. Они повесили пропахшие потом штаны на дереве, и незнакомец не замедлил появиться. Пока он разглядывал свою находку, из засады выскочили охотники и связали незадачливого гиганта.
Незнакомец оказался вовсе не незнакомцем, а незнакомкой. Она была под два метра ростом, все тело покрывала густая темно-бурая шерсть. А где шерсть отсутствовала, проглядывала темно-серая кожа. Массивная и мускулистая в целом фигура сочеталась с тонкой голенью, а ступни были широкие и с длинными пальцами. На лице волос практически не было, но зато на голове росла черная шевелюра с курчавыми завитками. Она начиналась чуть ли не от бровей, а сзади гривой спускалась к спине. Глаза были красными, а нижняя часть лица выдавалась вперед.
kp.ru
Пленницу назвали Заной. Ачба решил подарить ее своему другу, князю Челокуа. А тот отдал снежную женщину другому князю - Эдже Генаба. Все аксакалы помнили. Он и привез подарок в селение Тхина на реке Мокви - в свои владения. Здесь-то и стали происходить странные вещи.
Местные утверждают, что Зана рожала не меньше пяти раз. Мохнатая обольстительница смогла очаровать не одного местного мужчину. А еще она очень любила плавать в горной речке - водные процедуры принимала по несколько раз в день. Впрочем, нельзя сказать, что Зана вела здоровый образ жизни. Во-первых, мужчины, а во-вторых, вино. Да, Зана пристрастилась к выпивке. Роковую роль сыграл князь - именно он привил своей пленнице пагубную привычку.
Первый раз я приехал в Тхину в 1975 году, - рассказывает Игорь Бурцев, - с целью отыскать останки Заны. Но никто не знал точно, где она похоронена, - старое кладбище почти было сровнено с землей. Зато мне показали могилу ее сына - Хвита, скончавшегося в 1954 году в возрасте 67 лет. И познакомили с его дочерью - Раисой Хвитовной, внучкой «снежной женщины». Она родилась в 1934 году. Работала почтальоном. «Бабушку в лесу нашли», - спокойно так говорила мне Раиса. У самой же - негроидные черты лица, чуть курчавые волосы и сероватая кожа.
kp.ru
Первенец Заны - согласно легенде, от князя - погиб сразу после рождения. Мамаша окунула его в ледяную воду, но малыш не выдержал столь сурового испытания. Впрочем, Зана не хотела причинить ему боль. Просто таким был ритуал, распространенный у абнауаю - именно так абхазцы звали снежного или лесного человека.
Следующих детей у Заны забирали при рождении. Опасались, что она застудит новорожденных. Так на свет появились две дочери - Гомаза и Коджанир и два сына - Джанда и Хвит. Но в селении остался только Хвит. Он жил у всех на виду, а вот что стало с его братьями и сестрами, неизвестно. Хвит был дважды женат. Во второй раз - на русской женщине по имени Мария, которая родила ему дочь Раису.
Мне посчастливилось беседовать с последним очевидцем, - рассказывает Игорь Бурцев. - Местный долгожитель Зеноб Чокуа хоронил Хвита. Застал в живых и его мать. В то время был мальчишкой, но хорошо помнит Зану. И Хвита, который тоже вымахал под два метра, но был не столь шерстист. Его «записал на себя» последний любовник Заны - пастух по фамилии Сабекия . Сам умер в 30-е годы, сразу после переписи населения. Однако перед смертью сказал и жене, и своим восьмерым детям, мол, был грех. И он настоящий отец младшего ребенка Заны.
kp.ru
В каком возрасте скончалась Зана, неизвестно. Известно только, что произошло это между 1880 и 1890 годами. Интересно, что с момента поимки до последних дней она практически не изменилась внешне и сохранила физическую силу. Хотя в старости, как рассказывал Игорь Бурцев, снежные люди обычно седеют, становятся сутулыми и морщинистыми.
К сожалению, Зана так и не научилась разговаривать. Но когда радовалась, то могла смеяться. Если же что-нибудь ее огорчало, то она мычала и рычала.
kp.ru
Впрочем, существует и другая версия насчет происхождения Заны. Ее выдвинул писатель Фазиль Искандер в рассказе «Стоянка человека». Один из героев произведения рассказывает, что снежная женщина была крупной и умственно отсталой местной жительницей, которая сбежала в горы и совсем там одичала.
Согласно же еще одному предположению, на котором настаивали сухумские этнографы, Зана - потомок африканцев, которых еще при Петре I завезли в Абхазию. Местных негров, кстати сказать, до сих пор можно встретить в абхазских селениях. В пользу такой гипотезы указывает и соображение, которое Фазиль Искандер приводит в своей книге. Согласно писателю, старики, рассказывавшие ученым легенду о Зане, увидели, что тем страстно хочется услышать рассказ именно о снежном человеке. Ну и заверили исследователей в том, что обитательница лесов действительно была покрыта шерстью.
Так или иначе, но потомки Заны продолжают жить в селении Тхина Очамчирского района Абхазии. Здесь их называют очо-кочи или абнаую.
В Австралии - яху, в Америке - бигфут, в Японии - они, в России - анчутки или лешие. И это - не мифические существа, а реально живущая раса гоминоидов, самым известным представителем которой была Зана…
Исследователи считают Кавказ благоприятным для существования «диких людей»: тёплый климат, много зверья и плодовых деревьев в лесах. Село Тхина расположено около горы Задан в Абхазии. Именно на склоне этой горы в конце XIX века охотники поймали самку дикого человека, с головы до ног покрытую длинными черно-рыжими волосами. Дикарка была схвачена весьма оригинальным способом: один из охотников снял пропахшие потом штаны и положил их на видном месте. Самка пришла на запах, и пока она обнюхивала находку, прятавшиеся в засаде охотники накинули на неё сеть. Пойманную диковину привезли в подарок правившему тогда Абхазией князю Д. Ачбе. Но вскоре эта дикая экзотика надоела князю, и он охотно уступил её своему приятелю-кунаку Челокуа. Но и он недолго выдержал дикий и вздорный нрав своей пленницы, поэтому, когда к нему в гости пожаловал сосед, князь Эдги Генабе, Челокуа с облегчением обменял Зану на бутылку крепкой чачи.
Генабе был человеком увлекающимся, поэтому решил выяснить - можно ли вообще приручить такую дикарку? Он же и дал ей имя в честь горы Задан. Правда, среди современных учёных бытует мнение, что кличка Зана очень похожа на грузинское слово «занги», что означает «темнокожий», «негр». Он отвёз её в свою усадьбу в Тхину и поместил в построенный специально для неё сарай, обнесённый высоким частоколом. Зана вырыла себе нору в земле, которая и служила ей ложем. Во избежание увечий, которые дикарка могла нанести ухаживающим за ней слугам, Генабе велел посадить её на цепь и кормить, спуская пищу через дыру в крыше сарая. Так Зана прожила первые три года.
Постепенно Зана успокоилась. Её никто не обижал, наоборот - сытно кормили, а потом и вовсе перевели из сарая в плетёную ограду под навесом в стороне от дома, где она вырыла себе новую яму для спанья. Постепенно Генабе удалось приручить дикарку настолько, что он перестал её привязывать, потому что она сама не уходила далеко от места кормёжки. Слух о необычной пленнице распространился далеко за пределы Абхазии, и к Генабе стали наведываться как просто любопытствующие, так и учёные, стремящиеся изучить поведение дикарки и подробно зарисовать её. Именно по этим рисункам, а также по свидетельствам тхинских долгожителей, мы теперь имеем представление о внешнем облике и повадках Заны.
Кожа её была очень тёмной, все тело с ног до головы покрыто не очень длинными чёрно-рыжими волосами, наиболее густыми в нижней части. На лице растительность была совсем редкой и шелковистой, зато голову украшала огромная копна спутанных жёстких волос. Ладони и ступни ног были практически безволосыми.
Роста она была очень высокого, около двух метров, обладала огромной грудью, как и все самки гоминоидов, и высоким толстым задом. Руки и ноги Заны поражали силой и внешним видом: голени были ровными, без утолщения посередине. Пальцы рук были толще и длиннее, чем у обычного человека, а пальцы на ногах отличались подвижностью. Лицо Заны было широкоскулым, с крупными чертами, выдающейся массивной нижней челюстью и низким лбом. Она была очень сильной и выносливой, могла очень быстро бегать, круглый год купалась в ледяной воде родника, который теперь носит её имя. Легко поднимала одной рукой до 80 кг. Её научили выполнять несложную работу: крутить жернова на мельнице, таскать мешки с мукой. Через несколько лет она настолько привыкла к своему новому положению, что стала узнавать хозяина, откликаться на своё имя и даже выполнять некоторые простейшие команды.
Зана так и не научилась говорить, только мычала и бормотала, зато обладала острым слухом. Не удалось также приучить её носить одежду: любую вещь или обувь она в раздражении срывала с себя и отбрасывала. А вот в еде была неприхотлива - ела всё, чем её угощали, но исключительно руками. Кто-то из деревенских шутников научил её пить вино, от которого Зана сначала приходила в отличное расположение духа, а потом засыпала глубоким обморочным сном. Любимым развлечением Заны было разбивать камни друг о друга. Дикарка легко переносила холод, лишь иногда зарываясь в тёплый пепел от костра, но совершенно не выносила жары. При попытке ввести её в натопленное помещение Зана раздражалась и начинала сильно потеть. Летом её часто можно было видеть нежащейся вместе с буйволами в реке.
Как известно, кавказские мужчины неравнодушны к крутобёдрым и большегрудым женщинам. И Зана не стала исключением. От местных джигитов у дикарки родилось несколько детей. Первых малышей она рожала без посторонней помощи, а после родов несла обмывать в горной речке. После подобной купели младенцы умирали от переохлаждения - ведь это были не стопроцентные . Поэтому сердобольные односельчане начали отбирать новорождённых у дикой мамаши и выкармливать общими усилиями. Всего выжило четверо детей Заны: два сына и две дочери. Эти люди были наделены речью и разумом, правда, не без особенностей, но они смогли полностью социально адаптироваться. Старшего сына назвали Джанда, старшую дочь - Коджанар, вторую дочь - Гамаза, младшего сына - Хвит. Все они в свою очередь имели полноценное потомство, расселившееся по всей Абхазии.
«Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от его второго брака с русской - я навестил в 1964 году в городе Ткварчели, где они работают на руднике, - писал московский профессор, гоминолог Б.Ф. Поршнев. - Молва утверждает, что отцом Гамазы и Хвита был сам Эдги Генабе. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генабе, что этих двух младших детей растила жена Эдги Генабе».
Сыновья Заны обладали некоторыми признаками негроидной расы: темноватой кожей, широкими ноздрями, большими губами, могучим телосложением. Из всех потомков Заны только Хвит остался жить в родном селении.
Куда делись остальные дети дикарки - неизвестно. Хвит был очень сильным, но при этом драчливым и неуправляемым. В результате одной из стычек с односельчанами Хвит лишился правой руки, однако прекрасно управлялся и одной левой: косил, лазал по деревьям, выполнял несложную работу. Он обладал прекрасным голосом и музыкальным слухом, дважды был женат. Жены подарили ему троих детей. «С первого моего взгляда на внука и внучку Заны - Шаликуа и Тайю, - утверждал Б.Ф. Поршнев, - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика.
У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделён даром подражать голосам всех диких и домашних животных». Сама же Зана умерла при родах между 1885 и 1890 годами, прожив около 50 лет. Где она похоронена - неизвестно: старейшины Тхина хранят тайну: по понятиям абхазов раскапывать могилу - святотатство. Даже в научных целях. Однако могила Хвита, сына Заны, известна, и учёные надеются получить ДНК «снежного человека».
История Заны в своё время наделала немало шума в научных кругах. Кто-то из учёных утверждал, что Зана относится к племени гоминоидов, или неандертальцев, другие считали, что Зана была очень рослой, здоровой и слабоумной от рождения деревенской девушкой, которая однажды ушла в лес и заблудилась. Спустя несколько лет её и нашли тхинские охотники. И, пока не найдено неоспоримых доказательств, обе версии имеют право на существование.
История ЗаныСтатья рассказывает о житье самки реликтового гоминоида среди людей.
В летописи о снежном человеке упоминание существа по имени Зана занимает видное место. Историю Заны исследовали учёные А.А. Машковцев и Б.Ф. Поршнев. Зана - это пойманная и прирученная женщина-гоминоид. Она жила в конце XIX века, похоронена в селении Тхина Очамчирского района.
Многие долгожители этого селения, в частности за сто, Ламшацв Сабекиа (около 105 лет), его сестра Дигва Сабекиа (около 120 лет), Куона Кукунаа (около 120 лет), Алыкса Цвижба (около 130 лет), Шамба (около 100 лет) знали Зану и могли подробно описать. "Пожалуй, нет в окрестностях дома, - писал Б.Ф. Поршнев, - где не сохранились бы семейные воспоминания о Зане".
Дата и место поимки Заны точно не известны. Согласно одному варианту, за ней охотились в горных лесах Заадан, согласно другому - близ морского побережья нынешнего Очамчирского района или еще южнее - в нынешней Аджарии. В пользу Аджарии говорит кличка "Зана", что схоже с грузинским "занги" - темнокожий, негр. Когда ее связывали, Зана яростно сопротивлялась. Ее колотили дубинками, забили рот войлоком, надели на ноги бревно-колоду. Несколько раз ее перепродавали, прежде чем она оказалась собственностью дворянина Эдги Генаба, который отвез ее, связанную, в свою усадьбу в селении Тхина, что на реке Мокви в 78 километрах от Сухуми.
Сначала Генаба поместил Зану в очень крепкий загон из вертикальных бревен. Пищу ей спускали туда, не входя, так как она вела себя как дикий зверь. Зана вырыла себе в земле яму и в ней спала. В таком совершенно диком состоянии она оставалась первые три года. Но понемногу приручалась, и ее перевели в плетеную ограду под навесом в стороне от дома, где сперва держали на привязи, позже стали иногда отпускать на волю. Она не уходила далеко от мест, где получала пищу. В теплом помещении она находиться не любила, круглый год в любую погоду жила во дворе под навесом, где снова вырыла себе яму или нору для спанья. Любопытные селяне подходили к ограде, тормошили ее палками, которые она иногда с яростью вырывала. Детей и домашних животных отгоняла от себя, бросая в них камни и палки.
Кожа у Заны была черной или темно-серой, все тело ее с головы до ног и особенно в нижней части было покрыто черно-рыжеватыми волосами, но не очень густыми. У ступней волос почти не было. Ладони были вовсе без волос. На лице они были совсем редкие, небольшие. Зато на голове, как папаха, возвышалась свалявшаяся копна черных жестких, блестящих волос, гривой спускавшихся на плечи и спину.
Как все гоминоиды, Зана не обладала способностью говорить. За десятки прожитых тут лет не научилась произносить ни одного абхазского слова. Иногда она бормотала, издавала нечленораздельные звуки, а в раздражении - крики. Слух у нее был острый. Она шла на свое имя, выполняла кое-какие команды хозяина, побаивалась его окриков.
Зана была очень рослая, массивная: непомерно большими грудями, что вообще характерно для самок гоминоидов, свисавшими до живота, высоким толстым задом, мускулистыми руками и ногами, но голень от колена до лодыжки была странной формы - без утолщения посередине. Пальцы на руках были толще и длиннее человеческих, на ногах - могли широко раздвигаться. Когда она была раздражена, особенно отодвигался большой палец.
У нее было поразительное лицо. Оно пугало. Широкое, скуластое, с крупными чертами. Плоский нос, со вздернутыми большими ноздрями. Выдвинутая вперед нижняя часть лица наподобие рыла. Широкий разрез рта, крупные зубы. Неестественно выступающий затылок. На низком лбу волосы начинались от самых бровей - лохматых, густых. Глаза имели красноватый оттенок.
Иногда Зана неожиданно начинала смеяться, обнажая белые зубы. Никто не заметил, чтобы она улыбалась или плакала.
Сила и выносливость ее были огромны. Зана могла бежать быстрее лошади. Она переплывала бурную реку Мокви даже в разлив, а в холодном роднике, который до сих пор носит ее имя, купалась летом и зимой. Легко поднимала одной рукой и несла на голове в гору с мельницы пятипудовый мешок. Неуклюже, как медведь, лазила на деревья за фруктами, грецкими орехами.
Чтобы полакомиться виноградом, сдергивала на землю целую лозу. В жару ложилась вместе с буйволами в воду источника. По ночам уходила бродить по окрестным холмам. От собак и при иной необходимости оборонялась огромными палками. Странно обращалась с камнями: разбивала их, стуча друг о друга.
У людей Зана смогла научиться немногому, осталась полуприрученной. В дом иногда входила и даже к столу ее подзывали, но слушалась она только хозяина - Эдги Генабу, а женщины ее боялись и приближались, только когда она была в хорошем настроении. В раздражении и ярости Зана была страшна, кусалась. Хозяин умел ее успокоить. На детей не нападала, но пугала, и детей в округе стращали Заной. Лошади ее боялись.
Ела Зана все, что давали, в том числе мамалыгу, мясо, и всегда только руками. От вина приходила в хорошее настроение, затем засыпала обморочным сном. Спала она всегда в яме, ничем не прикрывалась, но любила закапываться в теплую золу от потухшего костра. Самое главное, чему Зану удалось научить - это высекать огонь из кремня на трут-лишайник и раздувать. Но дальше этого ее трудовое воспитание, в сущности, не пошло. Ее лишь выдрессировали выполнять несложные приказы словом или жестом: вертеть ручные жернова, принести дрова или воду из источника в кувшине, снести на водяную мельницу к реке и доставить оттуда мешки, снять хозяину сапоги. Вот и все. Зана не стала человеком. Но она стала матерью людей - и это самое удивительное в ее истории.
Неандерталка неоднократно беременела от различных мужчин. Рожала без всякой помощи. Несла полоскать новорожденного в воде, хотя бы и ледяной. Но метисы не выдерживали этого лесного омовения и гибли. Позже люди начали вовремя отнимать у Заны новорожденных и выкармливать их.
И вот четырежды совершилось чудо: два сына и две дочери Заны выросли людьми - полноценными людьми с речью и разумом, правда, обладавшими физическими и душевными странностями, но вполне способными к труду и общественной жизни. Старшего назвали Джанда, старшую дочь - Коджанар, вторую дочь - Гамаса (умерла в двадцатых годах XX века), младшего сына - Хвит (умер в 1954 году). Все они, в свою очередь, имели потомство, расселившееся по разным местам Абхазии. "Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от его второго брака с русской я навестил в 1964 г. в г. Ткварчели, где они работают на руднике, - пишет Борис Федорович. - Молва утверждает, что отцом Гамасы и Хвита был сам Эдги Генаба. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генаба, что этих двух младших детей растила жена Эдги Генаба".
Гамаса и Хвит были люди могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками. Но они почти ничего не унаследовали от Заны из неандертальских черт: доминантным оказался комплекс человеческих признаков. Хвита, умершего в возрасте 65-70 лет, односельчане описывали как человека лишь с небольшими отклонениями от нормы. При темной коже и больших губах, волосы, в отличие от негроидной расы, были прямые, жесткие. Голова мала по отношению к размерам тела. Хвит сверх всякой меры был наделен физической силой, нравом несговорчивым, драчливым, буйным. В результате стычек с односельчанами у Хвита была отсечена правая рука. Однако и левой ему хватало, чтобы косить, справляться с колхозной работой, даже лазать по деревьям. Он обладал высоким голосом и хорошо пел. Дважды был женат, оставил троих детей. На старости перебрался из сельской местности в Ткварчели, где и умер, но похоронили его в Тхине, близ могилы матери - Заны.
Гамаса тоже, как и брат, была намного сильнее обычных людей. Кожа у нее была очень темная, тело волосатое. Лицо было безволосым, однако вокруг рта пробивалась растительность. Гамаса дожила лет до шестидесяти.
"С первого моего взгляда на внука и внучку Заны - Шаликуа и Тайю, - продолжает Борис Федорович свой рассказ, - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика. У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделен даром подражать голосам всех диких и домашних животных".
Это все, что узнал Борис Федорович Поршнев о Зане - реликтовом гоминоиде, палеоантропе, неандерталке (в народе - снежном человеке) и ее потомстве.
